Мы были неразлучны… Ты помнишь? Когда-то мы ни дня не могли прожить друг без друга. Мы писали такие трогательные, такие наивные, но такие искренние письма… Ты не забывал вкладывать между страниц сухие листья и цветы, а мои письма всегда пахли любимыми духами… Мы незаметно подбрасывали их друг другу под двери и убегали, скрываясь в темноте двора, прислушиваясь к стуку шагов и отчаянно пытаясь заглушить стук собственного сердца… Сколько бы я сейчас отдала за то, чтобы твое сердце билось!..
   Мы могли часами сидеть в обнимку и просто молчать, или тихо болтать ни о чем, веря, что скоро с нами произойдет чудо. Смотря друг другу в глаза или закрыв их, вдыхая аромат ночных фиалок, проходя через густые кусты сирени, которые касались наших лиц нежными ветвями, словно целуя. Это был наш сад, помнишь? Старое крыльцо, мамины цветы на клумбах… Даже солнце светило тогда как-то по-иному, и дождь тогда никогда, никогда не плакал, он звонко смеялся вместе с нами!
   Мы всюду ходили вместе. Даже среди самых близких друзей нам было немножко тоскливо от того, что мы не рядом. Мы дарили подарки и придумывали собственные праздники, пели песни под гитару, пускали кораблики, плескались в реке, писали стихи и мечтали стать поэтами… Мы были счастливы, мы становились взрослее, но не хотели расставаться с детством, мы боролись с предательством и фальшью, мы давали клятвы, мы держали слово! И мы были уверены, что так будет всегда.
А потом где-то началась война. Далекая, непостижимая, беспощадная, и неизвестная нам. Мы видели над собой мирное небо, но знали, что куда-то далеко – туда, где земля чужая, где нас не ждут, - уходят наши мальчишки, наши ребята, такие же, как ты…Что звало Вас всех туда? Долг, порывы юности, жажда доказать, что Вам это по плечу. Ты не мог отказаться. Я знала. Я не рыдала у тебя на плече, потому что чувствовала, что тебе не легче. И хотелось молчать. И мы молчали, потому что каждое слово напоминало о чем-то далеком, оставленном в детстве, которое вдруг закончилось. Ведь мы встретились с взрослым испытанием, жестоким для любящих – с разлукой. Но кто знал, что она не прекратится!
   Я помню, как уходил твой поезд. Было много народу, суета, болтовня, которой люди старались отвлечь друг друга от уже подступавшей к сердцу тоски. Мне казалось, что ты еще никогда раньше не был таким взрослым, красивым и мужественным, и от этого было еще тяжелее провожать. Всю ночь до этого я думала, что скажу тебе на прощание, я приготовила столько слов, я хотела выразить все, все! Увидела тебя и все выпало из головы. Мы не могли разъединить ладони, мы были в каком-то ступоре, мы улыбались, но нам было больно смотреть друг другу в глаза, потому что мы не хотели показывать слез. У нас были свои причины, верно? А теперь мы так никогда и не сможем сказать друг другу именно тех, заветных прощальных слов, которые не смогли сказать тогда.
Помнишь, еще задолго до этого, мы с тобой стояли на поляне у реки, смотрели вдаль и провожали взглядом уносящихся чаек, а они все кричали,  кричали – так протяжно и громко. Они будто видели в небе что-то, что мы не могли разглядеть, как ни всматривались в эту лазурь, как не пытались понять, что нас так манит, что не дает покоя. А потом мы вдруг взялись за руки, засмеялись, прогоняя налетевшую печаль, и закружились в вальсе, и не могли остановиться! И мы кричали в это бездонное небо, по глади которого уходили куда-то корабли-облака, что мы – вечны, мы – навсегда, и даже сама смерть никогда не разлучит нас, это не в ее воле!.. О, да – вечный возглас всех влюбленных. А она верно услышала нас. Верно, у нее есть свое самолюбие, и ей не нравится, когда в ее сторону бросают вызовы.
   Дни тянулись медленно. Я часто их пересчитывала. Письма из-за расстояния приходили отнюдь не каждый день, как мы надеялись, но настолько часто, насколько это было возможно. Они были прежними! Чистыми, полными эмоций, признаний, стихов, они приходили нам словно из детства. Я не расставалась с ними, все думая, что к этим листам недавно прикасались твои руки, я завидовала им, я металась от того, что не могу тебя увидеть, что каждый миг тебе что-то грозит, а я не могу это прогнать, я не могу!
Потом все изменилось. Это были горькие недели. Недели, долгие недели, за которые я не получала от тебя писем. Ни строчки. Я писала их уже по нескольку в день, я умоляла тебя откликнуться! Мы все переживали за тебя. Но ты молчал. А потом пришла эта телеграмма, с сухими словами и адресом, и я помчалась к тебе. Горько тянулись эти сутки и сутки в поездах. Я звала тебя  в редкие часы  сна. Ты виделся мне повсюду.
   Потом какие-то люди, слова, слова… Объяснения. Я не слышала их. Я не слушала их! Я бежала по коридору, я не могла найти тебя, я стучалась в двери, но мне никто не открывал! Потом сестра указала на нужную мне дверь. И отошла. А я почему-то все смотрела на эту глупую табличку с номером «27», и не могла войти. А потом рванула ручку и вбежала к тебе… Ты был один. Господи, милый мой, Свет мой, что с тобой сделали?!. Что делает с человеком война, раз она гасит в нем все, растаптывает, ломает его и бросает с высоты на голую землю, и смотрит с той же неизмеримой дали, что будет дальше… Ты будто не видел меня, когда я подбежала и взяла тебя за руку, ты ничего уже не чувствовал… Синие, небесные глаза твои были открыты, ты поднимал взгляд то на меня, то на серый больничный потолок, но на окно… Или закрывал их. Я все говорила тебе что-то, говорила, шептала в тишине, и верила, что ты слышишь и понимаешь все…   Ты понимал. Но не мог ответить, не мог.
   Целые дни проходили так. Счастье сердца моего, ты угасал на моих глазах! О, это жестокая, жестокая пытка! Но я знала, что тебе тяжелее… Много тяжелее. Эта боль, она не оставляла тебя, я так хотела бы забрать ее себе, всю, до конца! Но ты нес ее на себе один. И держался. И я училась у тебя держаться.
Я не забуду ту ночь. Я боролась со сном, как только могла, но верно, всему есть предел. Да я ведь была рядом, я не выпускала твою руку из своей! Ни на минуту! Она все это время была такая горячая, а тут… Очнулась, чувствую, она холодная, такая холодная, словно лед!.. Лед. Теперь я ненавижу холод.
   Я не верила, слышишь, я не верила!!! Я звала тебя, как раньше, умоляла, в голове одна мысль – ты спишь, ты спишь, а мне нужно тебя разбудить, сейчас же, иначе ты не проснешься больше! И ты не просыпался… Я не слышала дыхания, я не ощущала ни капли тепла. В отчаянии, я хотела убедиться, что сердце твое бьется, я припала к твоей груди, но оно молчало! Оно молчало! А мое билось, билось, билось! Глупое… Что ему теперь без тебя? А я все не могла прекратить это последнее объятие, я не могла шевелиться, не могла отойти. Потом пришли какие-то люди… Они увидели нас и хотели забрать тебя, хотели отнять тебя у меня! Я кричала, я билась, я не пускала их близко, я не могла больше держаться! Потом все оборвалось, больше я ничего и не помню толком. Слишком все горько…
   Ну вот, Свет мой, что это я тебе все тут говорю и говорю – ты и сам все знаешь, я верю в это. Помнишь, ты меня все звал: «Ангел, нежный мой Ангел-хранитель»… Нет, Душа моя, не смогла я тебя уберечь, не сохранила я тебя… Я отдала тебя другому Ангелу – вот он, стоит над тобой, мраморный, склонив голову и прекрасные крылья… Дождь пошел. Знаешь, без тебя дождь научился плакать. Мне он больше не смеется. Он умеет сочувствовать, он любит нас. Он тоже, как мы в разных обличьях… Прозрачные слезы его стекают по складкам одеяния Ангела, и падают, разбиваясь бриллиантовыми капельками, в цветы, в траву… Ангел этот похож на тебя, Свет мой. Я все читаю высеченные у ног его на постаменте твое имя, скупые даты, между начальной и конечной которых было так мало, так до боли мало времени, да горькие фразы соболезнований от тех, кто знал и любил тебя, когда ты был рядом и мог смеяться… О, таких Ангелов много, много на земле, ведь ты не один такой, мой Свет… Пусть Ангелы охраняют Ваш сон, а нам помогут жить – жить, и никогда не сдаваться, действовать и побеждать, отчаянно верить, надеяться, любить!!! Ведь если есть любовь – будет все. Все у нас будет хорошо, Друзья!..
___________________
А мы когда-то были неразлучны…