…Болезненная улыбка проскользнула по ее бледным, онемевшим губам. У нее была мысль, терзающая ее такую же больную голову: «Что там, за этой дверью? Моя новая жизнь?»
Она открыла дверь, несмотря ни на что. Там был он со своей куклой. Кукла надеялась, что он единственный и последний, самый лучший… верила в то, во что верит каждая такая кукла. Он её нахально обнял, прямо на глазах смотревшей бледной обессилевшей девушки. Он смотрел ей в глаза, не слушая разговора куколки - та ему была не нужна. Он ждал.
Кукла отошла от него. Он не ожидал, что и ОНА поймет. Другая, больная от последних любовных мук, медленно, с расстановкой шагов подошла к объекту страстей, своих ночных переживаний, из – за которых она не спала. Она шла нерезкой походкой. Остановилась.
Надменно, из последних сил подняла она руку с поблескивающим ножом. Он не думал о ней так, до этого момента, до этого случая, до этой своей слезы. Но его слезы, просьбы, унижения она ответила. Ответила ножом по горлу.
Вот она, ее сила! Эту силу она потеряла с ним, и эту, новую, весьма заманчивую силу она обрела вновь. За что она все эти года боролась, страдала, унижалась, терпела его оскорбления, столь же ненавистно и терпела прощения? За что? За то, что бы видеть его с куклой? Кукла ему оказалась ценою в жизнь, а клятвы и признания дались ему нулем и пустословием.
Сейчас все в ее голове обрело новую идею: люди стали для нее низшими существами, любовь – ложью, ложь же обернулась истинной любовью, даже комната поменяла свои прежние очертания. Неизменной стала кукла. Она принялась и за нее.
На полу уже два окровавленных тела. Но, пережив бесцельные, сорванные из ее жизни года, сорванные им… В общем, у нее было право убивать.