Глава I

Мюнхен, Германия, 11 ноября 1918 года

     По узким улочкам разрушенного города, где, то там, то тут высились стены рухнувших домов, шёл мальчик лет 15-и, невысокий, грязный и в потрёпанной одежде, где-то здесь раньше стоял его дом. Казалось, это было так давно, но на самом деле прошло всего несколько лет. Его взор был тупо направлен в каменную брусчатку, где повсюду виднелись огромные ямы от разорвавшихся снарядов. Вокруг царили смерть и горе, под завалами домов разлагались трупы, некому было разбирать завалы и хоронить людей. Лишь тощие собаки искали хоть какую-то пищу в городе, копаясь в каменных могилах. Руины были повсюду, домов почти совсем не осталось, уцелели немногие, да и то на окраинах. Сломанная военная техника стояла нетронутой на улицах: танки, артиллерийские установки, автомобили, грузовики. Оружие также валялось практически на каждом шагу, вот только оно больше уже никому не было нужно. Все кто мог его взять или хотел, уже давно ушли на войну, женщинам и детям оно было ни к чему. К тому же было уже ясно, что Германия проиграла войну, все средства связи были оборваны, узнать об официальном окончании войны было невозможно, об этом ходили лишь слухи. Впрочем, для людей этого города война закончилась уже давно, в тот момент, когда город подвергся бомбардировке с последующим вступлением пехоты англичан, американцев и французов. Люди всё время проводили на улице, боялись погибнуть под завалами домов в результате очередного ночного налёта. Слишком отчётливо врезались в память ужасы той ночи...
     Эрих каждый день проходил мимо развалин своего дома. В момент налёта он помогал ополчению отбивать нападение, поднося боеприпасы, но с вылетом авиации эти старания стали тщетны. Когда он отбегал за новыми боеприпасами, в окопе раздался сильный взрыв, больше он ничего не помнил. Очнувшись утром, Эрих не сразу понял, что произошло, он лежал в десяти метрах от окопа, засыпанный песком, вокруг лежали тела тех, кто ещё на кануне мужественно держал оборону города, в основном это были старики. Позже он узнает, что именно поэтому Англичанам был отдан приказ, уже после взятия города, убивать всех мужчин старше 18 лет без предупреждения. Первое, что было у него в голове, это, как же там мама. Несмотря на рваную рану на ноге Эрих побежал к дому, но, выбежав на улицу, увидел, что все дома в округе сложились, будто карточные домики. Слёзы потекли по его лицу, и он ещё с большей скоростью побежал домой. Но надежды не было, двухэтажный дом лежал в руинах. Зная, что в доме был подвал он начал искать, возможно, уцелевший вход, но всё было усыпано камнями и огромными стенами, маленький мальчик тут был бессилен. До полудня он пытался откопать завал, но усилия были тщетны, лишь слёзы постоянно капали на лицо, когда он видел ту или иную вещь, которая была до боли знакома...
     В округе никого не было, казалось, город вымер, хотя утром людей было много. Эрих сидел на руинах когда внезапно в конце улицы он увидел колонну солдат, идущих в его направлении. Это шёл полк американской армии, маленькая надежда зародилась в сердце, мальчик подбежал к колонне идущих солдат, и, схватив первого попавшегося за рукав, попытался попросить о помощи, указывая на останки дома. В ответ американец ударил Эриха сапогом в живот, мальчик отлетел на метр, следующий проходящий солдат в насмешку сказал: «Дойчен Швайн», после чего смех прокатился по всей улице. Так Эрих пролежал часа два, но не от боли, а от накопившейся усталости и отчаяния. Вечером, когда горожане начали выходить из укрытий, он пытался просить о помощи, но люди отказывали, говоря, что это бессмысленно. Всю следующую неделю мальчик в одиночку разбирал по кирпичам останки родного дома, и лишь когда он увидел проломанный пол первого этажа, то осознал, что уже поздно.
      Так неделю, за неделей он обходил город, и проходил около своего дома. Всё-таки он надеялся, что возможно мама смогла убежать, что её не было тогда дома, и возможно она сейчас ищет его, но шли дни, а надежда лишь таяла. Эрих видел, как изменился его город, как изменились люди. В первые недели после налёта, когда никакой провизии не было, стали ходить слухи, что в пищу уже идут собаки, кошки и даже трупы людей.

     Прошло уже пол года с момента бомбардировки, постепенно в городе была организована передвижная столовая, этим занимались приехавшие французские солдаты, так что раз в день Эриху удавалось питаться. За это время он изрядно исхудал, оставшись без крова, и совершенно один, он проводил всё время либо под мостом, особенно когда шли дожди, либо грелся у костра вместе с другими бездомными. Налёт пришёлся прямо на начало зимы, поэтому погода стояла соответствующая. Пару раз, лежа под мостом, и мучаясь от высокой температуры, Эрих думал, что конец уже близко, но температура спадала, и он вновь пытался найти способ хоть как-то согреться. Бродя по городу, он собирал деревянные вещи и доски, потом нёс их под мост и там разводил костёр. Иногда к нему приходили погреться другие, так однообразно летели дни. Голод редко мучил его, хотя ел он мало, и довольно поганую пищу, плесневелый хлеб, протухшие консервы, да и всё что попадалось под руку.
     Вот, снова проходя мимо руин дома, ему вновь рисовалась счастливая картина, которая была всего каких-то 4 года назад. Он видел, как отец приходил с работы вечером, как мама готовила на кухне ужин, как старший брат с друзьями гулял в округе, как сестрёнка играла в соседней комнате, вспоминал, что счастье было так реально. Но только он протягивал руку, чтобы открыть невидимую ручку двери, как домик из воспоминаний рушился, а взору представали лишь одни руины. Счастье кончилось в один миг, 3 августа 1914-го по радио сообщили, что Германия объявила войну России. Эриху тогда было только 11 лет, и по началу он не понял суть всего происходящего, он лишь помнил, что, услышав это, мама заперлась в комнате и рыдала до вечера. На следующей неделе отец ушёл на фронт, поначалу письма приходили каждые 2 недели, но в 1915-ом письма перестали приходить, после этого мама очень изменилась, она перестала улыбаться и постоянно плакала. В этом же году на фронт ушёл и брат, год спустя, пришло извещение, что он героически погиб в бою, кто-то даже приезжал из руководства штаба, но мама не открыла ему дверь. Она кричала, что больше никого не пустит в этот дом, с этого дня она перестала выходить на улицу. Эрих бегал в магазины за покупками, но это длилось не долго, скоро провизия стала дефицитом, так прошли ещё два года, и вот зимой 1917-го, Мари тяжело заболела, мама места себе не находила, Эрих оббежал все магазины и аптеки, которые тогда ещё работали, но лекарств нигде не было. Все медикаменты шли сразу на фронт, минуя мирные города. У неё была очень высокая температура, и болел живот, возможно, это было вызвано плохим питанием. Эрих уже никогда не сможет забыть, как сестрёнка угасала буквально у него на глазах. Лекарств не было нигде, а если у кого и были, то они говорили что нет. Две недели спустя Мари просто не проснулась утром. Дальше Эрих помнил всё очень смутно, всё было как в тумане, похороны и последующие дни исчезли из его памяти. Мама больше не выходила из своей комнаты и никого к себе не пускала. Эрих сам готовил обеды и оставлял их у двери в комнату. Как-то рано утром он увидел, что мама находится на кухне, она размешивала ложкой что-то в кастрюле, когда она увидела Эриха, то сказала: «Доброе утро, скоро завтрак, иди мой руки быстрее, а то тебя уже все заждались». Уходя, Эриху стало очень жутко, помыв руки и вернувшись на кухню, он увидел, что мама уже ушла, подойдя к столу и заглянув в кастрюлю, он увидел лишь ложку, лежащую на дне. Больше мама из комнаты не выходила вплоть до бомбёжки. Тогда под вечер в дом пришли двое стариков, и когда Эрих им открыл, один из них, стоя на коленях, просил помочь оборонять город. Он говорил, что пехота уже наступает и нужно заняться обороной города, иначе англичане, войдя в город, убьют всех. Как оказалось позже, старик был прав, все кто попадались англичанам на глаза в ту ночь, были убиты. Уходя в тот вечер из дома, Эрих кричал в дверь маминой комнате, что уходит оборонять город, что хочет попрощаться. Ответа не было, дверь так и осталась закрытой, тогда уходя, Эрих крикнул: «Мама я люблю тебя, пожалуйста, дождись меня, я вернусь». Перекручивая эту сцену у себя в голове, Эрих приходил к выводу, что лучше бы он остался тогда дома, что лучше бы он тогда умер вместе с ней.
     Так прошёл месяц, вскоре стало ясно, что война окончена, а Германская Империя потерпела поражение, разрабатывается мирный договор. Вскоре в городе начали организовываться столовые, госпитали, раздавали горячую еду, постепенно начали разбирать завалы и восстанавливать дома. Строительство шло вяло, но всё же шло. Эриху стало легче жить, ему выдали новую одежду, обувь, он мог регулярно питаться, да и скоро уже наступало лето, жизнь на улице была уже не столь страшна и мучительна. Единственное — он полностью зациклился в себе, сторонился людей и старался, как можно реже появляться в городе. Прошло лето, прошло быстро, безрадостно и бесперспективно, без надежды на будущее. Ребёнок, у которого не было ни дома, ни семьи не был никому нужен. Вскоре закрыли столовые, бездомным и больным больше уже никто не помогал. Те, кто смогли приспособиться отстроили себе кое-какие дома, те же, кто не смогли, прозябали на улице, греясь у костров. Эрих часто сидел вместе с ними, эти люди делились случайной едой с ним, когда он что-то находил, то тоже делился с ними. Но с приходом осени жить становилось всё сложнее, одни замерзали и не просыпались утром, другие умирали от болезней, либо просто умирали, наверное, потому что не хотели больше жить.
     Вот так, осенью по той самой улице, где раньше стоял его дом, Эрих шел, смотря себе под ноги. У заборчика рядом с домом, ему на глаза случайно попался чёрный кот. Кот будто ждал его и смотрел прямо в глаза, мальчик поравнялся с котом и готов уже был пройти мимо, но кот перегородил ему дорогу и громко замяукал. Что-то дрогнуло у Эриха в душе, он наклонился и протянул коту руку, тот тут же оцарапал его. Эрих вздрогнул, но тут же вновь протянул руку, желая погладить зверька, на это раз кот не сопротивлялся, мальчик вздохнул, поднялся и пошёл прочь. Но кот не думал отступать, он шел следом, так, пройдя пару кварталов, Эрих даже и не заметил, что у него появился маленький спутник, кот не отставал ни на шаг. Эрих остановился и уставился на кота, кот мяукнул и подбежал поближе. Мурлыча, он начал лосниться к ногам мальчика, мальчик наклонился, ещё раз погладил кота по голове и взял на руки, кот не сопротивлялся. Так, держа маленького друга на руках, Эрих побрёл к себе под мост. Кот был абсолютно чёрный, правда, немного облезлый, и довольно худой, видимо тоже плохо питался, но очень тёплый, добрый и отзывчивый. Он ни на шаг не отходил от своего хозяина, всегда прижимался в холодные ночи, а утром будил протяжно мяукая. Существование Эриха наполнилось хоть каким-то смыслом. Изо дня в день он просыпался только с одной мыслью, как накормить котика, как сделать так, чтобы он больше не царапался, когда Эрих брал его на руки, видимо кот вспоминал что-то нехорошее, и по инерции начинал защищаться.

Глава II

     Совсем скоро должно было состояться подписание мирного договора, а пока всюду сновали англичане. Они помогали иногда бездомным, но при этом строго регулировали всё управление городом. Уже была глубокая осень, моросил противный дождик, Эрих с котом на руках, шёл между узкими улочками наспех отстроенного города. Одежда за лето быстро пришла в негодность, да и не подходила она по сезону, лёгкая рубашка, да порванные шорты до колен, лишь ботинки пока не износились и выглядели как новые. Лицо его было грязное, а о том, что когда-то он был блондином, напоминала только небольшая прядь волос, да голубые глаза.
     Котик за это время значительно поправился, даже немного пополнел, мех стал гладким и лоснящимся. Он мирно спал у Эриха на руках, когда около мальчика, идущего по улице, остановился чёрный закрытый грузовик. За рулём сидел человек в чёрной шляпе, на месте пассажира сидел мужчина в тёмном плаще. Они смотрели на мальчика, а мальчик удивлённо смотрел на них. Тот, что сидел за рулём, вышел из машины, второй последовал его примеру, вместе они направились в сторону Эриха. Мальчик отвернулся, и начал удаляться, ускоряя шаг, вскоре он уже бежал. Неожиданно перед ним возникла преграда, он уткнулся головой в кого-то и упал, перед ним стоял ещё один человек в плаще, те двое, что бежали следом, что-то кричали. Смысла слов Эрих не понял, они говорили на-английском. Когда они все собрались возле сидящего на каменной мостовой мальчика, один из них что-то сказал двум другим, мощный мужчина в плаще нагнулся и схватил Эриха за руку. Мальчик попытался вырваться, но второй ударил его по лицу, у Эриха помутнело в глазах. Кот в этот момент отпрыгнул в сторону, первый попытался вновь схватить Эриха и наклонился, мальчик ударил ногой в лицо нападавшему. Не долго думая, второй мужчина подбежал, и со всей, что ни есть силой ударил Эриха, мальчик вскрикнул и схватился за голову. Затем первый схватил его за руку и поволок в сторону фургончика, Эрих уже не сопротивлялся, сил практически не осталось. В этот момент к нему подбежал кот, и начал прыгать вокруг, мужчина попытался его отогнать, но это было безрезультатно. Кот запрыгнул на ногу Эриху и ухватился когтями, мальчик лишь закрыл глаза от боли, острые когти глубоко вошли в плоть. Кровь начала сочиться, что даже оставалась небольшая кровавая полоска на мостовой. Мужчина в плаще подтащил Эриха к грузовику, и, открыв двери, закинул его вовнутрь, мальчик потерял сознание...

     Очнулся он, спустя примерно час, грузовик ехал куда-то, из-за брусчатой мостовой сильно трясло, Эрих вздрогнул и приподнялся. Рядом забившись в углы, сидели дети, намного младше его, девочка лет 13-и, и четыре мальчика где-то от 5 до 11 лет, котик сидел рядом и с довольным выражением на мордочке смотрел на хозяина. Эрих взял его на руки и крепко обнял, девочка встала из угла и подошла к нему, она протянула руку и начала гладить кота, кот нежно мурлыкал, девочка заулыбалась. Только сейчас Эрих заметил, что дети в фургоне были тоже бездомными, одежда на них была старая и рваная, да и сами они были очень грязные. Куда их везут, он не мог даже предположить, от этих мыслей ему становилось не по себе.
     Вскоре тряска закончилась, машина выехала на ровную просёлочную дорогу, путь занял много часов, в таких запертых помещениях теряется счёт времени, поэтому было сложно сказать, сколько прошло часов. Вскоре машина остановилась, раздался хлопок дверью, открылись и задние двери. Из-за них показался тот самый человек в чёрной шляпе, он дал распоряжение людям снаружи, и вскоре всех детей выволокли из машины, на улице было уже темно. Оглядевшись, Эрих увидел ещё три такие же машины, около которых стояли дети, всего где-то 20 человек, дети стояли с завязанными глазами. С чёрными лентами в руках к Эриху направлялся человек в плаще, тот ли это был, что и на улице сложно сказать, сейчас они были все на одно лицо. Но человек в шляпе одёрнул его, и что-то сказал на-английском, человек с повязками развёл руками и удалился, к Эриху прижалась та самая девочка из грузовика.
     «Им незачем завязывать глаза, это их последний путь» — шёпотом произнесла она, Эрих сначала не понял, о чём она говорит, но промолчал, к ним уже направлялись люди в плащах.
     Они подошли и повели всех детей внутрь здания, разглядеть которое в такой темноте было практически невозможно. Небольшой сад перед входом, разрушенная терраса, здание было в 5 этажей, двери запирались наглухо, дальше был холл, а потом коридоры, эти коридоры внушали ужас. Возможно, лучше бы на мне была повязка, подумал Эрих, на серых стенах повсюду были кровавые пятна и подтёки, пол был также в каплях и лужах засохшей крови. Пройдя по этим жутким коридорам, они подошли к огромной железной двери, сопровождающий нажал на звонок, и дверь открылась, детей затолкали внутрь и закрыли дверь. Внутри было темно, и лишь слабый свет, раскачивающейся лампочки немного мог поведать о помещении, это была железная комната, никакой мебели, просто стены, пол и потолок. В правом дальнем углу сидели дети, 5 человек, всего получалось 11, учитывая тех, кого привели вместе с Эрихом, всё это время котик сидел под рубахой у него, и лишь когда дверь закрылась, он выпустил зверька наружу. Эрих повернулся и посмотрел на девочку, которая ехала с ним в грузовике.
— Ты знаешь английский?
— Да, меня мама учила... — сказав это, девочка разрыдалась, Эрих всё понял и не стал больше задавать вопросов, он удалился в левый угол и сел на пол, кот проследовал за ним, успокоившись, девочка села рядом.

     Следующие дни тянулись как один сплошной кошмар. Эрих уже не чувствовал разницы между днём и ночью, лишь свет лампочки озарял это помещение. Внутри было тепло, несмотря на железную отделку помещения, детей регулярно кормили по 3 раза в день, причём довольно неплохо. Так прошло примерно 3 месяца, за это время дети в комнате немного успели привыкнуть друг к другу, лишь Эрих и Ева (так звали девочку) держались от всех в стороне. Эрих к ней довольно привязался, у Евы, были тёмные длинные волосы и очень красивые карие глаза, она всегда улыбалась, иногда играла с котиком, и вообще, не была огорчена заключением. Иногда она подходила к Эриху, и спрашивала, когда они пойдут погулять, Ева рассказывала, что любила гулять в Берлинском Центральном парке, на что Эрих мог лишь развести руками и ответить, что не знает. Также Эрих узнал, что Ева тоже потеряла всю семью во время войны, она рассказала, что те люди, которые схватили её, кричали тогда, что им нужно успеть провести все свои задумки в жизнь. Эрих думал, что над ними ставят какие-то эксперименты, так как иногда из-за двери камеры были слышны жуткие крики, но что это были за эксперименты, никто не знал.
     Однажды сразу после обеда, дверь открылась, и в комнату вошёл человек в белой одежде, на его халате были видны пятна крови. Человек указал пальцем на одного из детей, и что-то сказал, после чего двое охранников выволокли ребёнка и потащили дальше по коридору. Эрих слышал лишь плач и крики бедного сокамерника. После того как дверь закрылась, Ева наклонилась к Эриху и сказала:
— Мы последние.
— Что?
— Он так сказал.
Добавить было нечего, Эрих уткнулся в угол и замолк, Ева же, как ни в чём не бывало, гладила котика. Через час были слышны страшные стоны где-то в конце коридора. На следующий день тот же человек пришёл за следующим ребёнком, и так каждый день. В итоге в комнате остались Ева, Эрих, кот и мальчик по имени Пауль. Ева как будто чувствовала, что будет следующей. Всю ночь она просидела, не сомкнув глаз, под утро она подошла к Эриху, обняла его и расплакалась. Следующий час Эрих и Ева разговаривали на отвлечённые темы, мечтали о том, как смогут погулять вместе по Берлину или Мюнхену.
     Как обычно, после обеда открылась дверь, и в помещение вошёл этот же человек, немного подумав, и, сказав что-то, он показал пальцем на Еву. Она вскрикнула и стала прятаться за Эрихом. Когда к нему подошли охранники, он пытался загородить Еву, но один из них схватил его за горло и приподнял над полом, второй схватил плачущую девочку. Человек в белом начал кричать, охранник отпустил Эриха, и сказал что-то в своё оправдание. Эрих судорожно пытался дышать, настолько сильно здоровяк сжал горло, тут дверь захлопнулась. Опомнившись, он подбежал к двери и начал кричать, в ответ из коридора он услышал лишь.
— Я хочу жить!!! — это был голос Евы, искажённый истерикой и плачем.
     Больше никаких звуков не доносилось, тишина стояла гробовая. Эрих весь вечер сидел, уткнувшись в угол. На следующий день, как обычно комнату посетили, охранники схватили Пауля и потащили по коридору. Прошло минут 10, и Эрих услышал жуткий крик, кричали долго и протяжно. Эрих понял, что осталось не долго, тут дверь вновь открылась и в комнату зашли охранники, они схватили Эриха, и когда выводили его из камеры, в проём выбежал чёрный кот и вцепился мальчику в ногу. Охранник хотел его отцепить, но второй махнул рукой, и они потащили Эриха дальше по коридору. Было светло, горели яркие лампы, повсюду была кровь, причём как засохшая, так и довольно свежая. Однотипные камеры шли вдоль правой стены, в левой стене была видна дверь в помещение, она была открыта. Когда Эриха проносили мимо неё, он краем глаза увидел операционный стол и тело Пауля лежавшее на нём. Свежая кровь капала на пол, правая рука лежала на полу, возможно Эриху показалось, но Пауль смотрел на него так, будто был ещё жив.
     Повернув за угол, Эрих заметил, что второй коридор был ещё длиннее. Дальше коридоры разветвлялись, сколько здесь всего содержалось человек в камерах оставалось только гадать. Последний коридор заканчивался большими дверями, когда Эриха доставили внутрь, то он увидел огромное складское помещение. Многочисленными ящиками и контейнерами оно было заполнено практически полностью. В правом углу стояла какая-то аппаратура и многочисленные столы, по полу повсюду были разбросаны листы бумаги. На складе было очень много народу, человек 30, не меньше. Невысокий мужчина в очках и белом халате, увидев Эриха, направился к нему.
— Это он?
— Да, он, — ответил человек, сидящий за столом неподалеку. Оба они говорили на-немецком, но с ужасным акцентом, поэтому кое-как Эрих мог их понять.
— Ну что, дружок? Послужишь на благо науки? — мужчина хотел погладить Эриха по голове, но мальчик отвел голову в сторону.
— Ну, как хочешь, тебя никто и не спрашивает — с недовольством выпалил учёный и указал охранникам на небольшой железный ящик. Эриха поволокли к нему, казалось, что кота, висящего на ноге мальчика никто не замечал. Один из ассистентов открыл дверь ящика. Внутри стоял небольшой прозрачный ящик, а в нём несколько стеклянных колб наполненных непонятным газом серого цвета, рядом с ними стоял странный железный механизм в виде коробки. Эрих всеми способами старался вырваться, но охранники были очень сильны. Они потратили 10 минут на то, чтобы затащить мальчика внутрь, после чего ассистент закрыл дверь.
     Внутри было жутко темно и довольно тесно, кот уже слез с ноги и начал расхаживать по помещению. Эрих ничего не мог разглядеть, на ощупь он отыскал котика, и, взяв на руки, крепко прижал. Несмотря на войну и прочие беды, ему ещё никогда в жизни не было так страшно. Сердце колотилось с жуткой скоростью, казалось, будто оно сейчас выпрыгнет из груди. Минуты шли, неизвестность пугала всё больше, котик жалобно мяукал, его беспокоило состояние своего хозяина, Эрих трясся от страха. Как не пытался он себя успокоить и удержать в руках, ничего не получалось. По прошествии получаса Эрих почувствовал, что ему становится тяжело дышать, будто кто-то медленно сдавливает его горло руками. В агонии он начал бить по стенке ящика ногами, но металл был прочен, Эрих начал кричать, просить о помощи. Тут он вспомнил, что в ящике находится стеклянный короб, на ощупь он нашёл его, и попробовал разбить ногой, так он проделал несколько раз, но короб остался цел. Эрих ощупал весь ящик, и лишь на коробе нашёл пару маленьких отверстий, для чего они служили, он не знал. Мальчиком овладело отчаяние, он лёг на пол и закрыл глаза, всё равно видно ничего не было. Тут он почувствовал что-то мягкое у своего лица, это котик пытался успокоить его. Эрих взял кота в руки и прижал к лицу, тёплый мех немного успокаивал.
— Я хочу жить, — тихо произнес Эрих, к этому времени он уже не мог шевелиться или открыть глаза, вялость овладела всем телом.
— Я тоже хочу, — произнёс незнакомый голос, впрочем, возможно это была лишь галлюцинация...

Глава III

Марк судорожно собирал бумаги, лежавшие на полу, скоро должен был приехать важный человек, нельзя было, чтобы он увидел весь этот беспорядок. Но не успел он поднять и половины листов, как двери распахнулись, и в помещение зашел мужчина в чёрном костюме, рядом с ним стояли вооруженные охранники. Ему на встречу пошёл научный руководитель группы, он поклонился перед незнакомцем, и предложил проследовать в его кабинет. Незнакомец кивнул и приказал своим охранникам остаться. Они проследовали в конец склада, где за контейнерами располагалось небольшое помещение, начальник крикнул Марку, чтобы тот следовал за ними. В кабинете начальник предложил незнакомцу чай, но тот отказался и попросил сразу переходить к делу, ибо времени якобы в обрыв.
— Я хочу знать, как продвигаются ваши исследования.
— Мы работаем, понимаете, проблем с подопытными очень много, нам приходится искать детей, но они не всегда долго живут, поэтому половину экспериментов приходится проводить по несколько раз, была бы у нас возможность...
— Нет, это исключено, только бездомные дети и старики, вот всё что мы можем вам позволить, от стариков вы сами отказались.
— От них нет толку, они умирают слишком быстро...
— Не важно, переходите к делу, Версальский Договор уже подписан, мы больше не можем здесь находиться. Пора сворачивать наши исследования, но мне нужны результаты, от этого зависит судьба всего Королевства.
— Мы достигли удачных результатов с испытанием химического оружия, также значительно продвинулись в медицине, испытали пару анестетических препаратов и обезболивающих. Также мы практически закончили разработку нового вида оружия, с помощью которого наши бомбардировки в будущем смогут ровнять с землёй целые города.
— Это всё что нужно было мне узнать, где документы, мне нужно их забрать, наш народ вас не забудет.
Учёный поднялся со стула и подошёл к картине, висящей на стене, за ней был небольшой сейф, достав от туда несколько больших папок с бумагами, он передал их незнакомцу, тот пожал руку начальнику и уже хотел уходить, но, обернувшись, спросил.
— А как ваши личные исследования?
— Довольно неплохо, я надеюсь через пол часа получить желаемый результат.
— Не расскажите подробнее? Я наслышан о нём, но сути не знаю.
— Проводя опыты над нашими подопечными, лишая их конечностей, а потом, вкалывая обезболивающие, мы тем самым продлевали им жизнь, но они всё равно умирали. Меня не покидали мысли о смерти и жизни. На моих глазах умерло более пятисот человек в этом здании, и более двух тысяч в военном госпитале, где я работал раньше. Смерть обычно наступает неожиданно и мгновенно, когда же умирающий хочет жить, он оттягивает смерть, и может оказаться в «состоянии между жизнью и смерти». В Скандинавии ходили легенды о Берсеркерах, воинах, которые с получением травм во время боя, не умирали, а лишь становились сильнее, даже десяток стрел в их теле не мог заставить их умереть, но при этом, они в одиночку могли уничтожать целые отряды противника. Любому охотнику известно, что раненный волк, в разы опасней здорового. Несколько таких случаев произошло и на этой войне, когда один солдат, с простреленной ногой и рукой ворвался в центр вражеского отряда и смог уложить всех за считанные секунды. Ещё один случай произошел сразу после химической атаки во время боя при Ипре, когда немцы потеряли до трёх тысяч человек, пытаясь взять окоп, где после газовой атаки выжили лишь двое человек. Я считаю, что есть люди, у которых желание жить особенно сильное, и они могут быть идеальными солдатами. Пережив «состояние между жизнью и смертью», организм этих людей будет менее восприимчив к боли, химикатам, ядам и прочим воздействиям. Те старики, которых вы нам поставляли вначале, своё уже отжили, и было глупо надеяться на их волю к жизни, дети тоже не настолько жаждут жизни, точнее они не осознают смерть настолько, насколько того требует эксперимент. Поэтому для идеального эксперимента мне нужен был либо взрослый, либо подросток, и лишь недавно мне повезло, и среди наших подопытных появился такой человек. 15 лет достаточный возраст, чтобы воля к жизни была высока, к тому же он пережил войну.
— Но как вы хотите добиться этого состояния?
— Всё просто, мы помещаем «образец» в закрытый ящик. В ящике имеется механизм, который в нужное время откроет ёмкости с ядовитым газом. Параметры эксперимента подобраны так, чтобы кислород в ящике закончился ровно через час после начала эксперимента, а за 3 минуты до этого сработает механизм, и ящик начнёт наполняться ядовитым газом. Тем самым подопытный будет находиться на грани, между жизнью и смертью, вероятность того, что парень умрёт, составляет ровно 50%. Не открыв ящик, мы не сможем узнать, умер он или нет, поэтому до этого момента человек в ящике будет, и жив, и мёртв одновременно.
— Вы верите в «мёртвоживых» людей?
— Все, возможно, может быть, мы стоим на пороге величайшего открытия, а может быть, увидим очередной труп. Если я всё верно рассчитал, то парень выживет, но при этом приобретёт новые способности или станет более вынослив. За счёт того, что кислород в ящике заканчивается, он, не зная о газе, всё равно будет чувствовать приближающуюся смерть, и если его воля к жизни будет высока, то он вначале сможет пережить нехватку кислорода, а потом, сможет воспротивиться и воздействию газа. Правда, момент окончания кислорода в ящике должен начаться ровно за три минуты до высвобождения газа, и тут я не уверен, что мы всё правильно рассчитали.
— Я не очень понимаю ход ваших мыслей, ну да ладно, хотя хотелось бы посмотреть на результат.
— Нет ничего проще, осталось всего 5 минут до его окончания.
Все трое, вместе вышли из кабинета, и, обойдя контейнеры, направились к железному ящику. Ассистент вёл отсчёт времени, газ уже был запущен, оставалась всего одна минута до конца эксперимента. И вот настала минута истины, предварительно, с помощью механизма внутри ящика, был удалён газ, и лишь тогда ассистент открыл дверь, после чего отошёл в сторону. Начальник и незнакомец, первыми пошли смотреть на результат. Около железного ящика с открытой дверью стояли два человека, на лице учёного замерла гримаса удивления, а незнакомец был в ужасе. Не понимая суть происходящего, Марк подошёл к ящику и заглянул в него, внутри никого не было...